Коридоры Лас Ночеса. Кто никогда не был во дворце белой ночи, тот не поймет, сколько смысла придают этим словам арранкары. И никто допустить не может, что узкие, капиллярные проходы меж пустующих зал станут аренами для каждодневных баталий. Молочно-белые стены, возвышающиеся над головами ровно настолько, чтобы скрыться в тени от собственного сияния, мраморный пол, впитавший в себя следы тысячи реяцу; казалось, прикоснись к его поверхности и впитаешь в себя силу неведомых размеров, но это была очередная глупая мысль, посетившая Джио. Глупости часто тебя преследуют, если ты занят бездельем. Невидимыми птицами, крича и воркуя, они шли по пятам парнишки, безмолвно нашептывая, прячась в легком свечении коридоров, укрываясь от зорких глаз. Везде и всюду в этих коридорах настигала тоска, ноющая, болезненная. Печаль, необъяснимая, будто дыра пустого внутри становится шире, и нигде, как здесь, ощущаешь свою неполноценность, как духа. Чем дальше идешь вдоль этого Млечного пути, тем слышнее становится гул, резко резонирующий от стен. Эхо сердцебиения Лас Ночеса. Оно отзвуком отдавалось в собственном сердце, заставляя подчиниться его бешеному ритму. И краткий момент…В глазах мельтешит адская пелена, а мимо проносятся коридоры, пути, дороги. Бежать, бежать!
Безумие таки успело настигнуть Джио, а как же он надеялся, что целехоньким останется после прогулки. Фрасьон Баррагана не был трусливым, более того он славился крайней безрассудностью, которая характерна подростков-максималистов. И немногое в этом мире или в мире живых могло повергнуть его в омут животного страха, немногое…чему не дать имени. С отчаяньем ребенка Джио, почти сбиваясь на сонидо, торопливо шел по коридорам Лас Ночеса. Пролететь по безмолвным, пустующим пространствам не давала гордость, камнем повисшая на груди парниши. Бежать, бежать!
Негласному лидеру фракции не пристало сломя голову нестись по коридорам, как малявке освободившейся на переменку в школе. Не пристало бояться каждого гула, каждого шепотка, доносящегося оттуда…бежать…но куда?
«Все…Пора в отставку, если такая привилегия существует для фрасьонов»- промелькнуло в голове Джио, когда тот, совсем выбившись из сил, остановился на полпути в никуда. Он устало прижался к стене, которая некогда была озлобленным куском монолита, то теперь стала большим ломтем рафинада. Сходство поддерживалось небольшими, идеально ровными швами, скрепляющие блоки.
С еле слышимым «ух» Джио «стек» по стене вниз и, подперев ее спиной, уселся на полу, фривольно вытянув ноги. 1:0 в пользу Лас Ночеса. Возможно и такое, что со скуки Вега свихнулся, но у него с дворцом Владыки были собственный счеты. Бесконечные дни, бездонные дни купола всевидящего ока посеяли семена безумия. Ему страшно не везло с Эспадой: «отживший свое, дрянной старикашка» с самого начала отчета времен не позволял своей фракции отправиться на грунт. Неважно, будет ли это сверх важная миссия или отгул с «барского плеча». Просто остро жаждалось глотка свежего воздуха без пряного аромата ненависти, витавшего в Уэко Мундо. Очередная глупость – Джио не нуждался в воздухе, и дышать ему было не к чему. Он давно погиб.
Все больше углубляясь в отрывочные размышления, Джио не обратил внимания, сколько времени прошло. Отсутствие временных рамок – вот одна из самых странных черт Уэко Мундо. Раньше, когда купола ясного безоблачного дня не было и в помине, на просторах пустыни царила непроглядная ночь: шастая, рыская, таясь от врагов, Джио в образе тигра бродил по барханам, навеваемым ветром, и не представлял, что в реальности существуют такие понятия, как время. До Айзена здесь его могло выразить только одно слово «сейчас», ничего более не находило зацепку в этом мире. Ну, а после вступления божьей ноги в их прогнивший мирок смысл обрел такое слово как «завтра». Каждое утро наступало завтра, ложась спать, ты засыпал в завтрашнем дне, чтобы проснуться с кошмарным «завтра» на устах. Солнце палило, окрашивая белые пески в золото, только во имя завтра, сердце дворца билось, боясь, что захлебнется в слогах зав-тра.
«О…Менос подери, прощай-прощай рассудок»
Вглядываясь в пол, Джио своими кошачьими очами рассмотрел мельчайшие белые песчинки: привет от далекой пустыни. Слившиеся с белизной мрамора они бриллиантами переливались и сверкали, искря и привлекая внимание зазевавшихся путников.
«Так вот, что скрипело под подошвой сандаль! Какая все-таки неприятность, этот песок. Хоть выстраивай многометровые стены, таись от пронизывающего ветра за куполом иллюзорного небосвода, все равно эта напасть найдет способ пробраться в самые хорошо охраняемые места…Дрянь, а не пустыня…Все пытается захватить то, что отнял у нее Владыка – нас. Песчинками цепляется за подошву, как дезертир проникает в одинокие кельи и застывает, ожидая, когда за ней последует ее спутник – ветер…Редкостная дрянь…»
Джио поймал одну из шпионок Уэко Мундо и, зажав между большим и указательным пальцами, поднес к глазам. Та, будто подмигивая, сверкнула зеленоватым огоньком и потухла, когда арранкар посильнее сжал ее. Защищаясь от давления более сильного противника, песчинка всеми своими невидимыми гранями вонзилась в мягкие подушечки пальцев. Веге не было больно, но и приятного было мало. С великой скуки он нашел себе еще одно врага – пустыню.
Отшвырнув от себя подальше песчинку и вместе с ней отмахнувшись от навязчивого сумасшествия, которое, казалось дружелюбным спутником, усаживалось на плечи, давя пудовым грузом, ласково нашептывало богохульства и направляло ход мысли Веги.
И вновь возникло желание бежать…
Как ошпаренный, Джио резко вскочил и продолжил свой путь, но уже не от страха. Им руководило ( Браво! Наконец) желание прийти куда-нибудь и предпочтительнее всего, к концу. Шаркающие шаги отдавались в пустоте коридора карканьем вороны – страшно, жутко. Но тишина еще непригляднее этого шума.
«Мля…Мысли, мысли, оставьте меня в покое!»
И вот вновь Джио трусовато вышагивает вдоль одинаковых коридоров, несется, как белка в колесе, чтобы вконец выбиться из сил. Не спасет ни хваленное сонидо, ни превозношенная выносливость. Только теперь стало чуточку…веселее?
«Ветер, ветер, ты могуч!»
Как ни пытался Джио ускорить свой шаг, мысли, монохромные, одинаково унылые и бестолковые посещали светлую его голову. Будто нити, выдернутые из единого полотна, они не несли в себе ничего осмысленного. Слишком тонкие, чтобы привести к решению, слишком тусклые, чтобы возжечь в груди огонь, алчущий познаний. Каждая из этих паутинок, оплетала бедный мозг Веги, не давая тому кислорода для питания, и вот с каждой секундой умирала одна нервная клетка. Ох-ох…А ведь Джио давно погиб…или нет?
«Ты гоняешь стаи туч!»
Смирившись со своей тупостью, Джио уже давно записал свое собственное имя в невидимый бланк душевнобольных, пополнив тем самым кунсткамеру именуемую Лас Ночесом. Оставив борьбу на вечное завтра, он уверенно шел вперед…или назад?
«А я сошел с умa~a~a! Досада, верно?!Бежать, бежать! Но зачем?»
Временная остановка. И вновь возобновлен ход. Джио нашел, Джио понял! Все тот шум, который навевал смуту на душу Веги, шепчущие песчинки и неровный ритм дыхания стен – он понял, что за этим кроится! Это сердцебиение Лас Ночеса. Дворец пробуждается, и это означает, что настало завтра, которого все с нетерпением ждали, проводя «сегодня» в вечных раздорах.
Петляя внутри здания, не отдавая себе отчета, куда стоит направляться, Джио торопливо семенил по коридорам Лас Ночеса. О, вы не знаете, каково это – слышать, ощущать, отвечать сердцебиению столь огромного организма! И вот завернув в последний закоулок, капиллярный, тонкий, он подошел к двери, которая ничем не отличалась от множества других дверей во дворце. Только за ней скрывалось наконец-то ожившее сердце, которое возможно пробудит и все Уэко Мундо.
О, вы не знаете, каково это, когда два сердца бьются в унисон друг другу, когда стоишь на грани грандиозного открытия!
Как перед нырком Джио глотнул побольше затхлого, тяжелого воздуха и без предварительного стука потянул дверь на себя и….
---->Библиотека.