Из поднебесных далей, что находятся выше башень Лас Ночеса, струится вода. Медленно, капля за каплей соскальзывают с гладкого каменного свода и уносятся к земле, разбиваются о песок и теряются среди тысяч песчинок. Так же, как эта вода стачивает темный потолок, на котором висит полумесяц, каждое событие в жизни оттачивает характер до идеальной и неповторимой формы. Но сейчас он не может думать об этом. Он - вода, что льет свет полумесяца, уничтожая черное небо и смешивая его с землей. И если он рухнет ливнем, то пустыня проломется и ссыпется в большую воронку, обнажая голые остовы холодных деревьев. А если он захочет, то их их смешает с серебрянными крупинками гранита, что скрипят под ногами и на зубах. Одним желанием уничтожить целый мир. Но небесная чернота опережает и осыпается глыбами, раскалывает тончайшую скорлупу Лас Ночеса, что так усердно возводили шинигами, и порождает фонтаны искуственного света. Только месяц висит, а за ним - ничего, пустота. Ни времени ни пространства. Он катится крошечной капелькой по большому воздуху из мрака, чобы сорваться с острого края и умереть о песок вместе с вечной ночью своего мира.
Дрожь пробежала по телу от поясницы и до самого основания черепа, заставляя пробудиться и распахнуть глаз. Небо было там, где и должно было быть, огромным куполом накрывая пустыню как Лас Ночес, только неизмеримо большой. Нноитра некоторое время лежал неподвижно на согретом тощим телом камне и вглядывался в то, что могло скрываться за острием полумесяца, но сколько не смотрел, не мог увидеть ничего, кроме темноты. Пока не начало резать глаз. Нехотя сев и тут же поджав к туловищу длинные ноги, арранкар лениво потянулся, вознеся обе пятерни вверх и растопырив пальцы, словно намереваясь дотянуться до небосвода. До самой-самой высоты. Забраться так далеко, чтобы, падая, не видеть земли, чтобы не знать, куда упадешь - в грязь или на пики камней. В пустыне Джируга бывал редко: Айзен-сама не любил, когда его питомцы покидали родных стен, и они должны были его слушаться. Только пятый искренне верил, что кто-кто, а он точно никому ничего не должен, кроме самого себя, Санты Терезы и Заэля Апорро, но последний индивидум ввиду своей ничтожности в глазах квинты вечно забывался, пока розовая макушка не попадала в его поле зрения. Впрочем, даже тогда о мимолетном союзе как-то не вспоминалось и беседа проходила в оскалах со стороны Джируги и ласковых насмешливых улыбочках со стороны Гранца-младшего. Жизнь течет так, как должна течь, все прекрасно. Как же хорошо, что здесь, в пустыне, ты выпадаешь из этой ленивой степной реки и оказываешься во времени таком далеком и таком прошлом, что каждый шаг, каждое движение ты словно повторяешь вновь и вновь, как многие годы назад. Словно и не менялось ничего. Песок шуршит под ногами. Ну что, Санта Тереза, пора бы и обратно? А то поднимут опять шуму, опять выяснять что-то начнут, словно им действительно есть дело до того, где я был и чем занимался. Черная как небеса богомолиха согласно клацает челюстями и складывает крылья, когда ее подхватывают цепкие пальцы и гладким древком алебарды кладут на плечо. Лас Ночес далеко, и проще было бы добраться на сонидо, но Нноитре некуда спешить, и он хочет немного прогуляться перед тем, как над головой сомкнуться светлые потолки коридоров. Еще немного. еще несколько часов.
==> Коридоры

Отредактировано Nnoitra Jiruga (2008-09-28 22:43:41)

==> Коридоры

Дайра была как обычно нетороплива. Она вообще никогда никуда не спешила - просто не было смысла. Легкие шаги и спокойный взгляд. Тихая и скромная, ну да, конечно. Равнодушная - это точнее. Девушка опустилась на песок спиной к белой громаде и начала выводить на песке знаки. И просто знаки и руны, и иероглифы... Пальцы неторопливо перебирали песок, а мысли были тихими и плавными. Ее не интересовало, что задумал Китсуне и зачем ему нужен Нойторра-сама - это она услышала, когда уходила. Вот уж на слух она не жаловалась никогда. Проблема была в другом... Когда Джируга вернется, он наверняка будет зол. Либо потому, что ему помешали, либо потому, что ему попался слабый противник. Арранкарша едва слышно вздохнула. Не повезло ей, хотя... Могло быть хуже. Участь фракции Октавы ей не нравилась категорически. Дайра встала и вынула меч, становясь в стойку. Мягкие, текучие движения с множеством обманных ударов и уворотов, плавный поток, сопровождаемый лишь шипением песка. Танец, не бой.

Вечные догонялки… Это ничто иное как любимая игра малышки Нел, некогда бывшей Эспадой, и её двух друзей, Дондо Чакки и Пеше Пеше, с «домашним животным» Бавабавой в придачу. Хотя…нельзя наверняка утверждать, что эта игра была именно любимой, просто-напросто, по словам девочки, в бескрайних просторах Хуэко Мундо больше нечем заняться…видимо совсем нечем, раз были придуманы вечные догонялки. Однако, сегодня Нел и ко играли вовсе не в них. Удивительно, не так ли? А обосновывается это тем, что на малышку снизошло внезапное озарение и фантазия её дошла таки до чего-то нового и неизведанного, коим стала игра названная песчаными прятками. Правила её были предельно просты и заключались в нахождении некоего бархана, достаточно большого, чтобы за ним можно было надёжно спрятаться и не быть обнаруженным.
Посему в данный момент Нел, разделившись со своими спутниками, подобно маленькому ураганчику, неслась по пустыне в поисках этого самого бархана, хотя как раз таки ей спрятаться не составляло совершенно никакого труда в связи с малыми размерами. Но разве ж способен понять ребёнок, что, например, вот этот бархан средних размеров ни сколько не хуже большого? Вот и Нел не могла этого понять, возжелав найти сааааамый большой и сааааамый высокий бархан из всех возможных. Что ж поделать…дети всегда имели склонность к максимализму. Однако, бежала девочка совсем не долго, ибо в процессе поисков внимание её привлёк совсем маленький пустой, скрывшийся аккурат за высоким и, предположительно, тем самым большим барханом. Не долго думая, Нел нырнула в пески вслед за пустым, желая потискать его в своих маленьких ручках, а возможно и сделать ещё одним «домашним животным». Хотя, чем конкретно привлёк её этот пустой останется загадкой за семью печатями, если загадка вообще имелась, но одно ясно точно…для Нел именно он был каким-то необычным и было в нём что-то такое эдакое, и какая разница, что он ничем не отличается от множества себе подобных? Совершенно никакой! Кавайных лупоглазеньких элементов подобные мелочи не интересуют! Ведь главное это душа! То есть о душе Нел, конечно, не думала, но всё же села на корточки и начала усердно капать песок, силясь отрыть спрятавшуюся в нём ящерку и совершенно не обращая внимания на окружающую реальность, а точнее на ту, что находилась совсем и совсем рядом…

Нел увлечённо продолжала копать ямку, та в свою очередь становилась всё глубже и глубже, но ящерка упорно не желала быть найденной. Однако оптимист в душе малютки жил и процветал, посему она не сдавалась. Рядом уже выросли две существенных кучки, а результат так и остался нулевым. Однако, руки у Нел стали уставать, да и чья-то тень нависла сверху, благодаря чему свет, итак имеющийся в небольших количествах, фактически пропал, мешая увидеть хоть что-либо на дне ямки. Как-то недовольно и смешно фыркнув, девочка обиженно воскликнула, явно грозя закатить истерику:
- Я его не нафла… Пефэ, Дондо…
Влага уже скопилась в глазах, готовая вот-вот прилиться слезами по щекам, но так и застыла в удивлённо распахнутых глазах Нел. Причиной столь резких перемен стал тот факт, что она наконец-то увидела, что стоят перед ней вовсе не её друзья, а некая странная и абсолютно незнакомая особа, которой и принадлежала тень. Может быть склад ума у Нел и был, как у дитя, но этого вполне хватило, чтобы уставить принадлежность девушки к семейству арранкарных, отряду явно-не-эпадовцев.
- Кто ты такая? Ты мешаешь Нел ишкать пуштова!
Страх, ввиду сделанных выводов, в душе девочки так и не появился, отнюдь. Она состроила недовольное личико и укоризненно посмотрела на незнакомку, сопроводив свои слова капризным тоном.

Нел продолжала также взирать на девушку с застывшими в глазах слезами. Вид же у неё при этом был…немного неопределённый. По нему можно было сказать, что девочка сейчас либо всё-таки расплачется, либо передумает и смахнёт солёную влагу с глаз. И предложение, стоящей напротив, девушки сыграло тут решающую роль в пользу второго варианта. Нел склонила голову и методично ею потрясла, смахивая слёзы, а после, дабы наверняка, старательно протёрла глаза кулачками, тут же с любопытством уставившись на арранкаршу большими кавайными глазами.
Ах, маленькие дети столь эгоистичны и доверчивы… Первое доказывается легко, хотя бы тем, что они не задумываются каково будет окружающим, если они вдруг пойдут с незнакомыми тётями или дядями куда-то там, потому… А вот здесь уже начинается доказательство доверчивости: потому что стоит этим самым дядям или тётям предложить что-то интересное, любопытное, захватывающее…и ребёнок с радостью пойдёт за ними хоть на край света для обретения этого «что-то». Таким образом, в подобных ситуациях эгоизм и доверчивость сплетаются, сливаются, становятся практически единым целым и всегда сопровождают друг друга…одно не может существовать без другого и наоборот.
Посему Нел, которую посетило именно это сплетение, решила, что её любимые друзья вовсе не будут против, если она решит чуть-чуть поиграть не с ними, а с этой доброй и вполне себе милой арранкаршей, по крайней мере таковой она виделась девочке.
- Нел хосет! Нел осень хосет поветать!
А ещё дети очень откровенны, они не умеют сдерживать свои искренние эмоции и, более того, идут у них на поводу. Вот и сейчас в глазах Нел появился счастливый блеск, а весь её вид говорил «Я больше не могу ждать! Покатай меня большааая…эм…летучая мышка!».

Нел радостно засмеялась беззубым ртом, болтая ногами в воздухе. Ветер, создаваем движением девушки, подул прямо на дитя, играя волосами цвета морской волны и являя миру счастливое детское личико. Конечно, Нел не думала о своих дорогих друзьях, а вот они о ней…они очень даже думали. С земли, оставшейся далеко внизу, доносились обеспокоенные крики Дондо Чаки и Пеше, они уже успели понять, что к чему, но сделать уже ничего не могли. Слишком поздно… Зато Нел опустила головку, посчитав что подобным образом они радуются тому, что у неё появилось новое развлечение и новый друг, и помахала своим вечным спутникам ручкой, которая чуть не выскользнула из пальцев девушки-арранкара.
Однако, уделим внимание тому, что дитя, особенно восторжённое сдерживать эмоции не умеет абсолютно…посему на ухо Дайры чуть ли не ежесекундно счастливо вопили и пищали, а иногда рыдали, когда детский мозг посещала идея побыть масохисткой. Откуда вообще Нел знала такое слово, так и остаётся загадкой…
Но, вернёмся к нашим баранам. Счастье чувство, конечно, прекрасное, но, к сожалению, часто не долгосрочное… Может Нел и была маленькой и глупенькой девочкой, но она прекрасно знала, что Лас Ночеса следует бояться и избегать…никогда не подходить слишком близко… Эспада опасна, а Айзен-сама вряд ли пожалеет маленькое дитё, если оно посмеет нарушить его покой. И вот сейчас девушка с Нел на руках пикировала в это самое страшное для маленького арранкара место.

===> Коридоры Лас Ночес

Пеше снова оказался наедине с собой. Сейчас ему не давали покоя три вопроса: куда подевались вездесущая Нэл-сама и пройдоха Билштин, почему так болит задница и каким образом в рот набилось столько песка? Тайна двух последних загадок была развеяна почти моментально: он отчетливо помнил, какие выкрутасы умудрялся вытворять, катаясь на Бава-Бава, и как вставший на дыбы зубастый червяк сбросил с себя выпендривающегося умника. А вот о том, где сейчас находились остальные члены братства изгоев, оставалось только думать да гадать. Сплюнув на землю несколько раз, избавляясь от песчинок, раздражающе поскрипывающий на зубах, зажмурившийся Пеше поднялся и приставил ребро ладони ко лбу. Голова еще немного кружилась, зато теперь солнечный свет не мешал обзору и не слепил глаза. Видимость заметно улучшилась.
«Нэл-сама... я непременно отыщу вас, - строил планы на ближайшее будущее потерявшийся фрасьен. Его взгляд остановился на высокой каменной глыбе. - Хм, можно попробовать забраться наверх...».
Не раздумывая более ни минуты, арранкар трусцой устремился к импровизированному пункту наблюдения, предположительно кажущемуся удобным для подъема. Правда, как известно, первое впечатление зачастую оказывается обманчивым. Не успел Пеше докарабкаться и до середины камня, как неудачно поставленная на уступ нога неожиданно для самого «скалолаза» соскользнула вниз, и лишенный опоры неумеха, снова шлепнулся оземь. Ушибленное место в который раз за день дало о себе знать и, раздосадованный этим происшествием, Гатише живо вскочил, намереваясь отомстить глыбе, осмелившейся помешать его благим помыслам. Последовал пинок... а затем и жалобное поскуливание «мстителя». Не рассчитав силы удара, он больно стукнулся носком и прыгал на одной ноге, озлобленно причитая всевозможные проклятия в адрес порождения неживой природы. Продлилось это представление довольно таки недолго... до первого же булыжника, подвернувшегося под пятку негодующему зеваке. Очередное падение не прошло бесследно, поскольку неуклюжий Пеше умудрился приложиться затылком все к тому же роковому камню, криво торчащему из песка.
«Да что же это такое? Черная кошка мне вроде дорогу не перебегала, да и откуда ей здесь взяться то? - погладив себя по продолговатой морде, фрасьен коснулся макушки. -  Че-е-ерт! Больно как...».
Вдруг из памяти стали всплывать неопределенные образы, складывающиеся во вполне явную картину из прошлого...

Шаг за шагом две фигуры в рваных плащах удалялись от крепостной стены. Лишь тонкий извилистый след их передвижения, готовый в любую минуту раствориться в песчаных просторах с первым же порывом ветра, говорил о недавнем присутствии путников около величественной цитадели. Один из них, явно пребывающий в смутном расположении духа, шел чуть впереди, обреченно склонив голову и держась за нее правой рукой. Иногда, всего на несколько секунд, он неожиданно останавливался, хватаясь за ткань грязной накидки у воротника в приступах подступающей боли. И с каждым разом странник, замирая на месте, стоял все дольше: справиться с последствиями недавно перенесенной травмы удавалось не сразу, что заметно снижало итак незавидную скорость перемещения и, тем самым, не способствовало удовлетворению желания убраться от Лас Ночес как можно скорее.
- Пеше! - воскликнул второй, бредущий поодаль, во время очередной заминки. В одной огромной непропорциональной ладони здоровяка находился сверток ношеной одежды, больше напоминающей бесхозное тряпье, другая лапища попросту была опущена вниз, почти касаясь кончиками пальцев поверхности земли. - Как ты, Пеше? - но вопрос повис в воздухе. Ноги страдающего бедолаги предательски подкосились и он обессилено рухнул на колени, обхватив при этом руками свое несчастное хранилище мозгов. Тело била крупная дрожь, а из носа выступила темная кровь, уже несколькими каплями окрасившая неестественно серый песок. - Пеше! - обладатель тучной фигуры, завидев неладное, тут же заспешил на помощь. Быстро ступая по неровному сыпучему грунту, он в несколько шагов приблизился к приятелю, бережно прижимая к груди драгоценную кучу тряпок.
- Я... в порядке... Дондочака, - выдавил из себя скудную реплику Пеше и попытался встать, опираясь на подставленное плечо подоспевшего друга. Конечно же, он соврал: боль всего-навсего временно отступила, даруя редкие минуты спокойствия, и кто знает, когда случиться очередной шоковый приступ и станет ли он последним? Небрежно утерев о рукав некогда белой формы фрасьена измазанное в крови лицо, парень поднялся, с трудом сохраняя равновесие. - Что с Нэллиэл-сама?
- Она со мной... - Билштин слегка отодвинул кусок ткани и из-под нее показались несколько прядей коротких зеленых волос, - спит еще. Пеше, не обманывал бы хоть самого себя. Наши сорванные маски, ведь это все из-за них... мы меняемся, посмотри на свои руки! Я и на себе уже стал замечать признаки...
- Тише, - Гатише не дал своему напарнику договорить, - я... знаю. Нам ничего больше не остается, как терпеть... главное сейчас - безопасность Нэл-сама. Остальное - неважно, с этим можно жить...

Пеше оторвался от воспоминаний, осевшим горьким осадком в его душе. «Ничего, я смогу...» - фрасьен встал и отряхнулся, пошлепав себя по бокам.

Камэко, Пустой

Один из крупных камней, разбросанных тут и там по пустыне, шевельнулся и приподнялся, стряхивая с себя струйки белоснежного песка. Из-под него высунулась пара лап, подобных черепашьим, покрытых плотной чешуёй, и оказалось, что камень - на самом деле панцирь большой Пустой черепахи. Сзади тоже показались лапы и кончик хвоста, а спереди, в самую последнюю очередь - голова. Приглядевшись получше, можно было понять, что это не простая черепаха - уж слишком крупной она была, да и морда на черепашью только походила. Скорее создание напоминало помесь черепахи и ребенка лет пяти-семи - да, в общем-то, так оно и было. Маленький Пустой, погибнув на Земле еще ребёнком, так и не вырос - он лишь прятался, питаясь мелкими Пустыми, которых удавалось подкараулить. Его панцирь, прочный и похожий на камень, служил ему единственным убежищем и единственной защитой от более крупных и сильных Пустых, и несуразное создание неспешно и бесцельно ползало по пустыне в поисках хоть чего-то, что могло бы развлечь его.
Совсем недавно, по своим меркам, Камэко, как его звали, видел здесь маленькую девочку с очень сильной рейацу. Но только он хотел подползти и познакомиться, как почувствовал угрозу сверху. Выглядывая из панциря одним глазком, он увидел летающую женщину, судя по осколку маски и силе - одну из тех, что населяли огромный белоснежный замок на горизонте. Черепашка опасался приближаться к нему - если кто-то из обитателей замка захочет его съесть - не поможет никакой панцирь, а быстро бегать Черепашка не умел.
Через некоторое время пугающая рейацу исчезла, и Камэко осмелился выглянуть наружу. Лишь следы на песке говорили о том, что девочка ему не приснилась. Он принюхался к следам, повозил по краю одного из них лапой - но девочки больше не чувствовалось рядом. Камэко снова остался в одиночестве. Он уткнулся носом в песок, вдыхая слабый запах девочки, и погрузился в мечты о том, как мог бы играть с ней...