Темно. Ничего не происходило. Вокруг чернота, куда не глянь. Впрочем, Люппи и не был уверен, что он именно смотрел. Мысли то и дело слабо вспыхивали искорками в этой непроницаемой темноте, овладевшей сознанием арранкара. Искорок становилось все больше, они уже не слабо пульсировали, а резко вспыхивали, ослепляя мальчишку. Самые яркие из них приносили вместе с собой страшные приступы боли. Подобных вспышек становилось все больше. Арранкар распахнул глаза и чуть не ослеп от яркого, настоящего света. По телу прокатилась волна боли, а голову будто сжимало в тисках и давило, давило. Люппи открыл было рот, чтобы закричать – но издал лишь тихое хрипение и закашлялся, захлебываясь в собственной крови.
Где я?
Арранкар задергался, продолжая кашлять. Тело не слушалось, руки путались в непонятных проводках. Люппи истерично метался по столу. Паника. Еще чуть-чуть и шлепнется оземь. Но не шлепался. Перед глазами все плыло, он с ужасом взирал на размытые силуэты, на пятна крови – на груди, руках.
Какого черта. Какого черта. Какого черта.
Каждое неловкое движение – отдавалось болью в груди. Люппи ломало, Люппи выгибало, Люппи будто что-то раздирало из нутрии. В ушах стоял такой звон, что можно было оглохнуть. Горло невыносимо жгло.
- Воды, - еле как хрипло выдавил из себя. – Воды.
Арранкар наконец замер, ногтями царапая стол. Со лба стекал пот, Люппи ловил ртом воздух, то и дело вздрагивая и облизывая сухие губы.

Люппи сощурился, силясь разглядеть явную перемену местности. К нему определенно кто-то подошел. Кто-то в белом. Арранкар тут же отмел мысль о том, что его пленил враг. Пленил и мучил. Кто-то в голове упорно твердил, что шинигами носят черное. А тут что-то белое... что-то, пардон, розовое? Как-то знакомо.
– Руки. Руки убери, – одними губами, неслышно. – Отстань.
Арранкар дернулся, пытаясь избежать подобных неуважительных прикосновений. Кем Этот себя возомнил?
Холодный стакан у губ. Люппи не раздумывая принялся жадно пить, морщась, искривляя рот. Глотать было безумно больно. Но приятно.
– Еще.
Арранкар уже не вырывался. Он часто моргал, пытаясь сфокусировать взгляд на незнакомце. Но незнакомец продолжал расплываться. Вот упрямый. В розовой шапке?
Люппи прикрыл глаза, он бы сейчас застонал, если б мог.
– Грантц, – выдавил из себя мальчишка. – Какого черта?
Что именно какого черта – Люппи не знал. Но он дико надеялся, что знал Октава. Неужто этот маньяк такое с ним сотворил? Вот ведь стану сейчас... вот ведь встану. Реяцу слабо встрепенулась, неровными пятнами на теле, сверкнув и испарившись.
Ну ладно, не встану.
Да как он... так... с ним, с Люппи. С Секстой Эспадой. Мальчишка возмущенно мычал не имея возможности как-либо выразить свое негодование.

Отредактировано Luppi (2008-09-28 20:04:41)

Спас жизнь.
Жизнь спас.
Кому? Люппи?
Арранкар призадумался. Нахмурил хорошенький лобик, вспоминая прошедшие события. Помнилось смутно. Помнил, что стал Секстой Эспадой, когда неудачнику Гриммджо отрубили руку. Бедный, бедный котик. Помнил как побывал на Грунте, вместе с Ямми, ущербным блондином – чье имя он не запомнил и опять так, Гриммджо... А потом Шиффер привел в Лас Ночес эту рыжую девицу... как ее там? И опять Гриммджо. Экс Секста дико раздражал Люппи.
А потом, потом...
Провал в памяти.
Арранкар шипел на Октаву, который обращался с ним вот никак не бережно! Но трубочку с водой оценил. Очень удобно. Постепенно окружающий мир стал приобретать более четкие очертания. Хоть и продолжал оставаться размытым... цвета сливались, а вдалеке все и вовсе было как в тумане. Почувствовав, что напился, Люппи попытался языком вытолкать трубочку изо рта. И таки вытолкал. Трубочка упала и теперь вода заливала ему шею.
– Агх.
По-хорошему надо бы позвать Грантца. А то как-то резко становится мокро и холодно... Люппи принялся посылать мысленные позывы Октаве.
Вытри шею. Вытри шею. Вытри шею.
Нет, ну а вдруг?
Собственная беспомощность вводила в уныние. И положение в целом. Привязан к столу! Не дай бог, кто увидит... на смех еще поднимут. Но желание узнать о том, что произошло – побороло гордость.
– Граааантц, – сипло так позвал ученного. – Расскажи как это... так?

Люппи пару раз мысленно повторил сказанное Заэлем.
Собирать по кусочкам – звучит уныло. Грантцу явно заняться было нечем. Впрочем, его труды Люппи оценил и еще как. Надо бы сказать «спасибо», да язык не поворачивается. Кроме того, не верил арранкар, что все так просто. Кто ж его знает, чего ему навкалывал этот Октава, пока Люппи в отключке был. Обождем побочных эффектов.
Мрачные, мрачные мысли. Люппи слушал молча, размышляя, что источником его бед – непременно всегда оказывался Гриммджо. Хотя мальчишка был готов винить этого гада во всем, но тут-то уж точно он виноват. Арранкар тихонько простонал и заявил Грантцу, что Джаггерджек пожалеет об этом.
Прозвучало слишком тихо, неразборчиво и не особо воинственно, но да шут с ним! Люппи кипел от злости, но прямо сейчас явно был несколько... недееспособен.
Последние слова Октавы произвели особенное впечатление. Люппи нервно улыбнулся, всматриваясь в лицо Заэля, умоляюще. Ну же рассмейся, скажи, что пошутил. Но Грантц все никак не смеялся.
Люппи прикрыл глаза. Тело будто онемело и боль отошла на задний план. Несколько минут он лежал совершенно неподвижно, обдумывая произошедшие. В голове всплывали картины забытого, отрицаемого мальчишкой прошлого. Вот оно значит, как случилось.
Арранкар распахнул глаза и посмотрел на то место, где прежде была татуировка. Черт возьми, он ведь довольно долго шел к этому! Как же так... Злость, негодование, позор.
– Я – Секста Эспада.
Люппи попытался встать, но ремни держали крепко. В своем обычно состоянии он бы давно разорвал их, но сейчас – умудрился лишь поймать Октаву за запястье.
– Я поправлюсь? Ты меня вылечишь?
Скоре утверждение, чем вопрос. А так же просьба, пускай в такой форме, иначе и не умел. Люппи был полон решимости и ненависти, к покалечившему его.

Люппи сощурился, ощетинившись как оскорбленный ежик. Задел за живое, падла. 
– Как ты меня назвал? Зарываешься Октава.
Вот чего-чего, а угрозу в голосе нельзя было не заметить. Та толика благодарности, что он испытывал по отношению к Заэлю испарилась моментально, после его слов. Мальчишка презрительно смотрел на своего «спасителя».
– Я более не нуждаюсь в твоих услугах.
Люппи изо всех сил старался, чтобы голос его звучал ровно. Громко фыркнув, он отвернулся. Тем самым, показывая, что разговор окончен. В конце концов, он не просил себя спасать, а быть обязанным кому-то? Увольте. Ну ладно, если вдруг ему на пути попадется полудохлый Октава, он так и быть его не бросит на произвол судьбы. Дотащит до этих вонючих лабораторий, но не более того.
Что радовало, так это то, что зрение постепенно восстанавливалось. Люппи заинтересованно изучал разноцветные проводки, всячески игнорируя стоявшего рядом Октаву. Решив, что не плохо было бы вздремнуть, он театрально вздохнул и прикрыл глаза. В равной борьбе сна и тихой истерики – победил сон.
И все это время он не прекращал высокомерно хмыкать.

Отредактировано Luppi (2008-09-29 18:54:04)

– Вот сейчас встану и уйду.
Мальчик хмуро подергал ремни. Поооднатужимся. В лаборатории остались только уродливые фрассионы Заэля. А толку от этих кривляк. Интересно, Октава специально таких убогих понабрал, чтоб на их фоне выгоднее смотреться? Хитрец. Вот вернется Люппи в Эспаду... а вернется он туда ну ооочень скоро! Вернется и наберет фрассионов... таких, чтоб ах! Сильных, красивых... чтобы все вслед оборачивались – вон, мол Секста Эспада идет, со своей фракцией...
Арранкар довольно улыбнулся своим мыслям. Да, определенно... позитивный настрой – решает. Но ремни от этого никуда не денутся... думать потом – действовать сейчас. Люппи матершинными движениями сполз пониже и принялся терзать ремешок зубами. Голова страшно кружилась, но ремень поддался. Ликующе булькнув, арранкар таки освободил тонкое запястье. Правая рука свободна... он придирчиво рассмотрел красные следы, обругал Октаву вслух и принялся за оставшиеся ремни. Расстегнув их и на ногах, он утомленно вздохнул. Вот ведь, почти ничего не делал, а сил нет... выдохся. Но, не время отдыхать! Надо делать ноги. Поднапрягшись – дополз до края стола, опасно с него свис, некоторыми частями тела, да и грохнулся, с громким воплем. Покатавшись по полу, вконец запутавшись в проводах – арранкар поворчал, перевернулся на бок и отрубился, сладко посапывая во сне.

Люппи приоткрыл один глаз.
Чо не так?
Гхм. Он же ясно помнил, что свалился со стола... и как это он взобрался обратно?
Неужели я лунатик – с ужасом подумал арранкар. Хотя нет... не может быть. Волшебное вознесение на стол, не иначе. Чтобы проверить в чем собственно дело, мальчишка вцепился в стол, раскачал его и навернулся вместе с ним. Грохот стоял на всю лабораторию. Люппи же гордо и устало пыхтел, раскрасневшись аки помидорка. Но вот, уже прогресс! Скоро и ходить сможем. Арранкар страшно гордился собой, позитивный настрой возвращался и кусочек ремня во рту был таким приятно-жевательным. Заодно и челюсть разработаем. Будет как у Ямми, хах!
Передохнув, Люппи пополз в неизвестном направлении, волоча стол на буксире. Стол же в свою очередь неприятно скрипел по полу и был страшно тяжелым. Так что отполз мальчик, ну где-то на шаг. И Тем не менее он продолжал мысленно подбадривать себя и харкать кровью на пол.

Отредактировано Luppi (2008-09-30 21:17:29)

Пока Люппи полз, скрипя зубами, да бормоча что-то страшно матершинное и не приличное... В общем теперь он уже не полз, а снизу гордо и высокомерно взирал на неизвестного арранкара. Этот упырь, что ль думал, мол Люппи не заметит, что он его как бээээ... пнул? Мальчишка прищурился.
– Слушай ты, что ногами-то размахался? Али они тебе не дороги? – арранкар многозначительно стукнул кулаком по полу. – Ты в курсе кого пнул, аааа?
Люппи уже самозабвенно вещал на всю лабораторию. И, по крайней мере, теперь у него была цель. Вместо того, чтобы ползти «куда-то», он полз вполне так... целенаправленно. Оказавшись на пару сантиметров ближе к обидчику, мальчишка выдохся. Он закашлялся, по подбородку стекала алая струйка крови. Выругавшись, Люппи раздраженно провел по ней ладонью, после чего вытер руку об хакама попинавшего его парня и демонстративно отвернулся.
Месть состоялась. По-крайней мере небольшое западло уж точно удалось... а Люппи, ну... сделал гадость – сердцу радость, как говорится.
– Что встал? Воды! Не видешь я умираю... пф.

Отредактировано Luppi (2008-10-04 21:18:40)

Стол-то невиданный прежде Люппи арранкар как бы поставил. А вот сам Люппи, стоять никак не желал, после чего присел на край и тут же рухнул на бок.
– Ты откуда такой не просвещенный? – мальчишка округлил глаза. – Я – Секста Эспада. Люппи... это имя.
Тем временем глаза закрывались сами собой, а позволить себе спать он не мог. Воду выпил и даже как-то воодушевился сразу. Облизнувшись, уставился на незнакомца, очевидно ожидая, когда тот представится. Ну и ужаснется, узнав кого тут пинал...
– Мой тебе совет – ноги в руки и беги отсюда. Это ж... лаборатории Октавы, насколько я могу судить... а лаборатории Октавы – не лучшее место для прогулок, игр и пинаний Эспады.
Люппи погрозил мальчику указательным пальцем.
– Он тебя поймает и того... съест. Он всегда так делает, я сам как-то видел... бр.
Арранкар поежился. Питаться себе подобными... хотя с одной стороны это вполне так, в духе холлоу. Но ведь все же избавились от этой врединой привычки. Все... кроме Заэля. Хотя, поговаривают, что Новено Эспада тоже чем-то таким промышляет...

Люппи широко распахнул глаза, скривил ротик. При всем своем глупом и унизительном положении... Хм, позитив же был? Люппи жив. Как-то этот факт резко ударил ему в голову. В некоторой мере подняв настроение.
Арранкар стрелял глазками и дергал ногами, ловя каждое слово нумероса, теперь известного как – Жозе Пепе. Игрушечная забота, как пить дать – боится, что от Октавы влетит. Не зря же он в лаборатории ошивается, небось сказано за ним, за Люппи следить. Собственно воротившийся хозяин этой самой лаборатории доказал, что он был прав. От Грантца за версту разило недовольством. Ох, подпортил ему кто-то настроение зна-а-атно. Когда Аполло отругал своего подчиненного, экс Секста принялся истерично хохотать. Жизнь прекрасна. Захлебываясь в собственной крови, стуча кулаком по металлическому столу – арранкар смеялся.
Прервавшись буквально на минуту, чуть не плача от смеха, он обратился к присутствующим:
– Мне ведь его Церо как минимум голову снесло, да?
Уголки губ нервно подрагивали, не дожидаясь ответа Люппи согнулся в новом истеричном припадке, заметался по столу разрывая провода. Он ведь умер. На самом деле умер, побывал на том свете и вернулся. Хотя... а разве Уэко и не есть «тот Свет». По крайней мере другого мира Люппи не знал. Для покойников-то более подходящего. Потому – так и норовя опять свалится со стола, он продолжал громко, заливисто смеяться.

Жозе подпрыгнул когда арранкар на столе стал смеяться и почти в испуге смотрел на него. Но его умело отрезвил голос хозяина. Он обронил что-то на подобии "Хаи" и быстро пролетел по кабинету достал ремни разной длинный и ширины. Так же быстро он долетел до стола и подал их Апполо-сама. Мальчишка кусал губы, потом что его пугало то  в каком состоянии был хозяин, это не означало нечего хорошего.

===> Коридоры.

«Шарк, шарк» – гулким эхом по пустому коридору.
Если у среднестатистического арранкара хакама едва слышно шелестели, то от походки Гриммджо  казалось, словно у него на ногах болтается грубая парусина.
Поворот. Лестница.
«Шарк, шарк, шарк».
Пантера мерным ритмом покачивается на черном поясе.  Еще один поворот. Не оборачивается, чувствует, что «свои» идут следом.
Заэль Аполло-Грантц. Что Гриммджо мог сказать о нем? Если учесть, что Джаггерджек всех, даже Айзена, одаривал исключительно презрительным взглядом, то ничего примечательного. Помешанный на пробирках и собственной внешности чудак. Еще одна разновидность живности Лас Ночес, что выбилась в ту самую десятку, которой творец уделяет внимания больше остальных.
Лабораторию Восьмого арранкары в большинстве своем старались обходить стороной – кто испытывал элементарную неприязнь к подобному роду деятельности, кто панически боялся, опасаясь угодить под скальпель ученого, а кто и вовсе не знал, где находится так далеко запрятанное помещение. Но проклятое любопытство и жажда получить лишнюю порцию впечатлений в таком тухлом «заведении», как Уэко, неустанно гнала Гриммджо в столь специфичные места. Места обитания истеричных, сумасшедших ученых.
«Шарк, шарк».
Секундная тишина, когда Гриммджо остановился, чтобы окинуть дверь взглядом. Толчок.
Не слишком любезно открытая дверь, опять же, с пинка – не любил арранкар лишний раз вытаскивать руки из карманов – отворилась. Сморщил нос. Нет, Сексте не нравился этот лабораторный запах – смесь разного рода химии и лекарств. Обладатель маски-очков и розовых волос попался на глаза сразу. Если Гриммджо был за свободу и удобство, наотрез не признавая никаких, по его мнению, сковывающих движения тряпок, то у ученого было все наоборот. Туловище, туго обтянутое белой тканью формы от подбородка до самых бедер. И непременно перчатки – их смысла Джаггерджек никогда не понимал, хоть кол на голове теши.
Но если бы стены лаборатории, помимо шумонепроницаемости, не обладали барьером, не дающим чувствовать реяцу тех, кто внутри, Гриммджо уже давно был бы тут, без Ильфорте и Ди Роя. Ибо одновременно с тем, как была распахнута дверь, Шестого мгновенно коснулась реяцу, в существование которой он сначала не поверил. Джаггерджек только и успел застыть на месте. В считанные секунды арранкар испытал состояния: шок, возмущение, омерзение и, наконец, в геометрической прогрессии растущее бешенство, в прямой проекции имеющее отражение на лице. Даже раздраконенное состояние очкастого не играло никакой роли. Найти источник той реяцу – немедленно – первоочередная задача.
«Ах ты, сука».
Гриммджо вынул руку из кармана, жестом преградив путь в дверях обоим фрассионам:
- Стоять здесь, пока не понадобитесь.
Это его игра.